1801c935     

Громова Ариадна - Глеги



АРИАДНА ГРОМОВА
ГЛЕГИ
Он открыл верхний люк ракеты и, стоя на ступеньках, до половины
высунулся наружу. Небо было ясное, зеленое, с большим белым солнцем.
Скафандр быстро нагрелся, стало жарко. "Тут вполне можно было бы
обойтись без скафандров, - с досадой подумал он. - В этой скорлупе
того и гляди сваришься, как яйцо..." Он хотел было вернуться, но тут
увидел темную точку, передвигающуюся вдалеке по равнине. Он сжал губы
и медленно поднялся на последнюю ступеньку. "Конечно, вездеход. Почему
они возвращаются так рано? И гонят во весь дух, как видно..." Он вдруг
понял, что все время подсознательно ждал беды. Ждал какой-то каверзы
от этой милой мирной планеты. "Милая, мирная, мертвая, - бормотал он,
глядя на вездеход. - Такая симпатичная покойница, прямо сердце
радуется".
Он сам не понимал, почему сердится на эту ни в чем не повинную и,
должно быть, очень несчастную планету. Вероятно, его злило, что она,
такая красивая и спокойная, оказалась мертвой. Вернее - вымершей.
Непонятно, почему и как. За холмами, окружавшими долину, на которой
опустилась их ракета, лежали селения; невдалеке был большой город,
возможно столица государства. Еще недавно там жили похожие на людей
Земли разумные существа, создавшие цивилизацию на довольно высоком
уровне. Сохранились здания и фрески, картины и книги. Остались заводы,
дороги, машины, летательные аппараты - хорошо развитая, но заброшенная
и гибнущая техника. По книгам, найденным в городе, удалось
проанализировать язык, представить себе внешность этих семипалых
глазастых созданий, по-видимому более тонких и хрупких, чем жители
Земли; можно было бы в случае необходимости объясняться с ними.
Но в том-то и дело, что почти все живое на этой планете бесследно
исчезло. Оставалась пышная растительность всех оттенков красного цвета
- от розового и бледно-оранжевого до густо-багрового, почти черного:
такие черно-багровые деревья толпились вокруг большого озера среди
холмов, и вода его казалась черной, хотя река, вытекающая из этого
озера, была стеклянистой и прозрачной. В озере водились длинные темные
угри, в реке и в ее притоках плавали стайки веретенообразных, почти
прозрачных рыбок. Герберт Юнг ловил и исследовал угрей и рыб; ловил он
и земноводных фиолетово-черных ящериц. "А что ему еще делать, Юнгу,
если только рыбы да ящерицы и остались на этой планете? Ни людей, ни
зверей, ни птиц... Правда, Карел позавчера поймал в городе какого-то
зверька. Может, где-нибудь тут и есть жизнь..." Он все смотрел на эту
мирную красновато-розовую долину, окруженную пологими холмами, и
видел, как быстро растет, приближаясь к ракете, пятнышко вездехода.
"Да, летят во весь дух... Значит... проклятая планета!" Тут ему стало
стыдно. "Ты же изо всех сил добивался, чтоб тебя пустили в этот полет.
Хотел побывать где-нибудь первым. Открыть новый мир. Романтика
Неведомого. Вот и получай свою романтику. Или ты хотел романтики со
всеми удобствами?"
- Казик! Наши возвращаются! - крикнул он, вбегая в кабину
Казимира.
- Не кричи! - досадливо сказал Казимир, встряхивая пышными
светлыми волосами. - Ты мне все рифмы распугаешь... Минуту! Ага, есть
все-таки! - Он удовлетворенно хмыкнул, потом поднял голову. - Так что
ты сказал, Виктор?
Его большие синие глаза светились на бледном лице. Виктор знал,
что у Казимира железное здоровье и крепкие нервы, что он - чемпион
Польши по лыжам, и все же каждый раз удивленно смотрел на это бледное
узкое лицо, озаренное мистическим сиянием глаз, - лицо поэт



Содержание раздела