Грин Александр - Циклон В Равнине Дождей
prose_classic Александр Степанович Грин Циклон в Равнине Дождей 1909 ru ru Roland ronaton@gmail.com FB Tools 2005-10-30 6012D4BF-5F9A-4626-BF68-1EF26EC5B946 1.0 Александр Степанович Грин
Циклон в Равнине Дождей
I
— На запад, на запад, Энох! Смотрите на запад! — прокричал Кволль, стремительно проносясь мимо. Его белый парусиновый пиджак вздувался на спине пузырем от ветра, с ровным, унылым гудением стлавшегося по полю.
Дрожки Кволля подпрыгивали, как угорелые, и чуть не опрокинулись, зацепившись за глубокую колею.
Почти в тот же момент Кволль, дрожки и лошадь скрылись в облаках едкой, красноватой пыли, поднятой копытами. Энох вытер рукавом пот и поднял голову; то же, но быстрее его, сделали два сына его, работавшие с ним.
— Жип, — сказал фермер, — кто кувыркался тут по дороге и кричал, что надо смотреть на запад?
— Кволль, отец, — ответил Жип, бросая лопату. — И он прав, в другой раз за деньги не увидишь того, что теперь делается. О-ох! — вскричал он, — да, это плохие шутки!
Три пары широко раскрытых глаз устремились к закату, и три вздоха соединились в один.
Солнце стало неярким. Низко над горизонтом, тускло и мрачно смотрело оно на желтую кукурузу Эноха; невидимая тяжесть ложилась от его красного диска на струящееся море стеблей, и низкие, как отколовшиеся пласты неба, облака приняли красный оттенок меди.
Западная часть неба покраснела и стала мутной, словно за сто миль обрушились миллионы возов кирпичного щебня. Свет исчез: прямой, лучистый свет солнца превратился в прозрачную, красноватую муть, мгновенно лишая красок яркую зелень придорожных канав, ставших вдруг серыми, словно их облили купоросом.
Затих ветер, земля, пропитанная удушьем, молчала. Отчаянно голося, хохлатый удод взлетел вверх, забил крыльями и пустился наперерез поля.
— Риоль! — сказал младшему брату Жип, — я как будто рассматриваю тебя сквозь красное стекло.
Энох, покрытый смертельной бледностью, с проклятием поднял руки и взмахнул сжатыми кулаками. Все кончено! Труды целого лета, постоянное беспокойство, мечты о прикупке земли — все превратится в вороха смятой соломы и обломки изгородей.
Ну-ну! Он не ожидал этого.
Закат неудержимо притягивал его гневные, испуганные глаза. Отвратительный, красный пожар неба напоминал чью-то огромную, поднятую для удара ладонь.
Риоль тяжело вздыхал, судорожно почесывая затылок. Ноздри у Жипа бешено раздувались, он пристально посмотрел на отца и коротко рассмеялся. Фермер побагровел.
— Идиот! — заревел он. — Улыбнись-ка еще!
Жип стиснул зубы. Трепет, похожий на зуд и смех, проникал во все его существо. Его горе, мучившее его бессонницей и тяжелыми ночными слезами, казалось, нашло себе выход в притаившемся неистовстве атмосферы.
Он не боялся, а наоборот, замер в бессознательном ожидании немедленного и грозного разрешения.
— Марш домой! — проворчал старик. — С богом плохие шутки. Это за грехи, слышишь, Риоль?
Охваченный отчаянием, он сразу осунулся и медленно шагал с непокрытой головой по дороге, изредка останавливаясь, чтобы бросить на запад взгляд, полный тоски и страдания. Риоль шел следом, испуганный, молчаливый; Жип замыкал шествие.
В полях, заворачивая и свивая метелками верхушки кукурузных стеблей, уже крутились маленькие, сухие вихри. Восток тонул в ранних сумерках, и сумрачно скрипели деревья, кланяясь обреченным полям.
— Риоль, — сказал Жип, — ты, конечно, поспешишь к Мери? Передай ей, что я озабочен ее участью не менее, чем своей. Всем нам грозит смерть.
Юноша с тоской посмотрел на брата.
— Ее не тронет, — у
